Роботы утренней зари - Страница 32

К оглавлению

32

Бейли нахмурился.

– Если вы единственный, кто знает секрет таких роботов, и ваши враги в отчаянии от этого, почему они не пытаются вырвать его у вас?

– Пытаются. Угрожают моей политической жизни, возможно, сумеют добиться запрета моей работы в этой области, что положит конец моей профессиональной жизни, и этим надеются уговорить меня сообщить им секрет. Могут даже уговорить Совет приказать мне выдать тайну под страхом тюрьмы и конфискации имущества – кто знает? Я готов подвергнуться чему угодно, лишь бы мне не отдать им секрета. Но, конечно, мне не хотелось бы страдать.

– Они знают о вашем решении упорствовать?

– Надеюсь. Я говорил им достаточно ясно. Может, они думают, что я блефую, но я говорил серьезно.

– Но если они поверили вам, то могут предпринять более серьезные шаги.

– Что вы имеете в виду?

– Украсть ваши бумаги. Похитить вас. Пытать.

Фастальф громко захохотал. Бейли покраснел и сказал:

– Я терпеть не могу выражаться в стиле гиперволновой драмы, но как вы все-таки смотрите на это?

– Мистер Бейли, во-первых, мои роботы защитят меня. Нужно открыть настоящую войну, чтобы захватить меня или мои записи; во-вторых, если бы даже это удалось, никто из роботехников не рискнул бы украсть или силой вырвать у меня секрет, потому что это полностью погубило бы его профессиональную репутацию; в-третьих на Авроре это неслыханное дело. Один намек на непрофессиональную атаку на меня тут же склонит Совет и общественное мнение в мою пользу.

– Так ли? – пробормотал Бейли, проклиная про себя тот факт, что он должен работать с культурой, деталей которой не понимает.

– Так. Даю слово. Они будут продолжать делать то, что, с их точки зрения, лучше. Они уничтожат меня ложью.

– Какой?

– Мне приписывают не только уничтожение робота. Шепчутся – пока только шепчутся – что я разрабатываю систему быстрого и эффективного уничтожения человекоподобного мозга, и, когда мои враги сами создадут таких роботов, я с членами своей партии уничтожу всех этих роботов, чтобы Аврора не могла заселять новые планеты и Галактика осталась бы для моих союзников – землян.

– Разве можно этому поверить?

– Конечно нет. Я сказал вам, что это ложь. Такой метод уничтожения даже теоретически невозможен, а народ в Институте Роботехники не готов создать своих человекоподобных роботов. Я не мог бы совершить массового уничтожения, даже если бы хотел.

– Тогда вся эта выдумка рухнет под собственным весом?

– К несчастью, не сразу. Хоть это и бессмыслица, она продержится настолько, чтобы восстановить против меня общественное мнение, и на выборах меня провалят. Постепенно все узнают, что это вздор, но будет уже поздно. И Земля в этом случае сыграет роль мальчика для битья. Обвинение, что я стараюсь в пользу Земли, весьма мощное, и многие поверят во все, вопреки здравому смыслу, потому лишь, что не любят Землю и землян.

– Значит, недовольство против Земли растет?

– Именно. С каждым днем положение становится хуже как для меня, так и для Земли, и у нас очень мало времени.

– Но если бы вы действительно хотели произвести опыт по уничтожению робота, зачем бы вам искать его в чужом доме? У вас под руками Дэниел. Вы могли бы экспериментировать на нем.

– Нет, – сказал Фастальф, – в это никто не поверит. Дэниел – моя первая удача, мой триумф; я ни при каких обстоятельствах не уничтожу его. Я, естественно, обратился бы к Джандеру. Все сочтут меня дураком, если я стану уверять, что мне разумнее было бы пожертвовать Дэниелом.

Бейли погрузился в молчание.

– Как вы себя чувствуете, мистер Бейли?

Бейли тихо ответил:

– Если вы спрашиваете, каково мне Снаружи, то я даже не думаю об этом. Если же вы имеете в виду нашу дилемму, то меня словно вталкивают в ультразвуковую, растворяющую мозг, камеру. Зачем вы послали за мной, доктор Фастальф? Что я вам сделал, что вы так поступили со мной?

– По правде сказать, это была не моя идея, и меня оправдывает только мое отчаяние.

– Чья же это идея?

– Хозяйки дома, куда мы сейчас идем. Она посоветовала мне это с самого начала, а у меня не было лучшей идеи.

– Но как она могла советовать такое?

– О, разве я не объяснил вам, что она вас знает? Вот она, ждет нас.

Бейли растерянно поднял глаза.

– О, дьявол! – прошептал он.

Часть шестая
Глэдис

23

Перед ними стояла, грустно улыбаясь, молодая женщина.

– Я знала, Илия, что это будет первое слово, когда я увижу вас снова.

Бейли уставился на нее. Она очень изменилась. Волосы стали короче, лицо стало еще более расстроенное, чем два года назад, и вроде бы постаревшее больше, чем на два года. Но все-таки это была Глэдис. То же треугольное лицо с выступающими скулами и маленьким подбородком, такая же маленькая, хрупкая как у подростка фигура.

Он часто видел ее во сне – хотя не в откровенно-эротическом плане – после возвращения на Землю. Он никогда не мог подойти к ней. Она всегда была далеко и не слышала, когда он ее звал.

Нетрудно понять, почему сны были такими; она была солярианкой и редко находилась в присутствии других людей. Илия был запретным для нее, потому что был человеком и, конечно, потому, что он с Земли. Хотя дело об убийстве, которое он тогда расследовал, вынудило их встретиться, она была полностью закрыта от настоящего контакта. Однако, при их последней встрече она, вопреки здравому смыслу, коснулась его щеки обнаженной рукой. Она знала, что может заразиться. И он дорожил этим прикосновением, потому что все ее воспитание делало его немыслимым.

32