Роботы утренней зари - Страница 31

– Прекрасно помню. В сущности, именно вы начали во мне цепь мыслей, и в результате на Земле появилось маленькое движение в этом направлении.

– Да? Наверное, это нелегко с вашей земной клаустрофобией, с вашим нежеланием покидать стены.

– Мы боремся с этим, доктор Фастальф. Наша организация планирует двинуться в космос. Мой сын – лидер этого движения, и я надеюсь, что он когда-нибудь оставит Землю во главе экспедиции по заселению нового мира. И если мы в самом деле получим помощь, о которой вы говорили…

– Если мы дадим корабли?

– Да, и другое оборудование.

– Это трудное дело. Многие аврорцы не желают, чтобы земляне вышли в космос и заселяли новые планеты. Они боятся распространения земной культуры, ульеподобных Городов, хаотизма. – Он нерешительно задвигался. – Зачем мы здесь остановились? Давайте пойдем. – Он медленно пошел, продолжая говорить: – Я доказывал, что так не будет. Я говорил, что поселенцы с Земли вовсе не будут землянами классического типа. Они не будут заперты в Городах. В новом мире они будут похожи на предков аврорцев, пришедших сюда. Они установят подходящий экологический баланс и станут более похожими на нас, чем на землян.

– А не разовьются ли у них все те слабости, которые вы находите в космонитской культуре?

– Возможно, и нет. Научатся на наших ошибках. Но все это теория. Есть кое-что другое, вызывающее спор.

– Что?

– Человекоподобный робот. Видите ли, кое-кто считает такого робота отличным поселенцем. Именно они могут построить новые миры.

– Но ведь у вас всегда были роботы. Вы хотите сказать, что эта идея никогда не выдвигалась?

– О, выдвигалась, но не срабатывала. Обычные роботы без постоянного человеческого надзора построят мир, годный для них, он не будет прирученным и не подойдет более нежным и гибким мозгам и телам человеческих существ.

– Да, этот мир будет приемлемым лишь в первом приближении.

– Конечно, мистер Бейли. Но среди нашего народа господствует мнение, что приемлемость в первом приближении совершенно недостаточна. Это явный признак распада аврорцев. С другой стороны, говорят они, группа человекоподобных роботов, елико возможно близких телом и мозгом к человеку, построят мир, подходящий для них и, значит, и для людей. Вы понимаете?

– Конечно.

– И когда такой мир будет построен, и аврорцы, наконец, захотят оставить свою планету, они шагнут с одной Авроры на другую. Они не оставят свой дом, они просто получат новый, точно такой же, и будут продолжать гнить. Это вы тоже понимаете?

– Я понимаю вашу точку зрения, но аврорцы, видимо, не понимают.

– Не могут. Я думаю, что мог бы эффективно доказать этот пункт, если бы мои оппоненты не уничтожили меня политически этим делом с разрушением Джандера. Теперь вам ясно, какой мотив мне приписывают? Якобы я решил уничтожить человекоподобных роботов, чтобы ими не воспользовались для освоения других миров.

Настала очередь Бейли остановиться. Он задумчиво посмотрел на Фастальфа.

– Понимаете, доктор Фастальф, в интересах Земли, чтобы победила ваша точка зрения.

– И в ваших личных интересах тоже.

– И в моих. Но главное – моей планете необходимо, чтобы нашему народу помогли освоить Галактику; чтобы мы сохранили собственные пути, какие для нас удобнее; чтобы мы не были осуждены на вечное заключение на Земле, где мы можем только погибнуть.

– Кое-кто, наверное, будет настаивать, чтобы остаться в заключении.

– Конечно. Возможно, почти все. Но некоторые все же поедут, если им разрешат. Таким образом, мой долг не только как представителя закона значительной доли человечества, но как обычного простого землянина – помочь вам обелить себя, независимо от того, виновны вы или нет. Однако же, я могу целиком и полностью отдаться решению этой задачи лишь в том случае, если буду знать, что обвинения против вас несправедливы.

– Да, я понимаю.

– Тогда, в свете того, что вы говорили насчет мотива, уверьте меня в том, что вы не виноваты.

– Мистер Бейли, я вполне понимаю, что в самом деле у вас нет выбора. Я могу безнаказанно сказать вам, что я виновен, и вы все равно будете вынуждены замаскировать этот факт ради нужд вашей планеты и ваших личных. Поэтому, если я в самом деле виновен, я вынужден сказать вам об этом, что бы вы, зная правду, работали бы более эффективно, чтобы спасти меня… Но я не могу этого сделать, поскольку я невиновен. Хотя против меня как будто говорит многое, я не разрушал Джандера. Такое мне никогда не приходило в голову.

– Никогда?

Фастальф печально улыбнулся.

– Раз или два я подумал, что для Авроры было бы лучше, если бы я никогда не разрабатывал идей, которые привели к созданию человекоподобного позитронного мозга, или чтобы этот мозг оказался нестабильным и склонным к умственному замораживанию. Но это были мимолетные мысли, и я даже ни на долю секунды не подумал об уничтожении Джандера.

– Тогда мы уничтожим мотив, который вам приписывают.

– Как?

– Мы покажем, что это бесцельно. Что дает уничтожение Джандера? Таких роботов можно сделать еще – хоть тысячу. Хоть миллион.

– Боюсь, что это не так. Никто их не сделает. Только я один знаю, как их спроектировать, а если они будут предназначены для колонизации, я отказываюсь от их изготовления. Джандера нет, остается один Дэниел.

– Другие раскроют тайну.

Фастальф вздернул подбородок.

– Хотел бы я посмотреть на такого роботехника. Мои недруги основали Институт Роботехники специально для разработки методов конструирования человекоподобных роботов, но успеха не добились и не добьются.