Роботы утренней зари - Страница 97

– Да.

– Кто вам сказал это?

– Какое это имеет значение?

– Возможно, никакого. Впрочем, нетрудно догадаться: моя дочь Василия. Я уверен.

– Может быть. Но я хочу знать, правильна ли эта оценка вашего характера.

Фастальф печально улыбнулся.

– Вы надеетесь получить честный ответ о моем характере? В некоторых отношения обвинение против меня правильное. Я действительно рассматриваю свою работу как самое важное дело и действительно имею побуждение пожертвовать для нее всем и вся. Я должен был бы игнорировать общепринятые взгляды на зло и аморальность, если бы они встали на моем пути. Но дело в том, однако, что я этого не делаю. Не могу заставить себя. И, в частности, если меня обвинят в убийстве Джандера, которое я совершил ради продвижения в изучении человеческого мозга, я буду отрицать это. Я не убивал Джандера.

– Вы намекали, что я подвергнусь психопробе для получения некой информации, которую я не могу извлечь из своего мозга иным путем. А вам не приходило в голову, что если вы подвергнетесь психопробе, это продемонстрирует вашу невиновность?

Фастальф задумчиво кивнул.

– Я думаю, Василия намекала, что мое нежелание предложить подвергнуть меня психопробе доказывает мою вину. Это не так. Психопроба опасна, и я так же боюсь ее, как и вы. Однако, я мог бы согласиться на это, несмотря на мой страх, но дело в том, что мои противники мечтают о том, чтобы я согласился. Они все равно стали бы утверждать, вопреки всякой очевидности, что я виноват, а психозонд не достаточно тонкий инструмент, чтобы бесспорно доказать мою невиновность; но они хотели бы воспользоваться психопробой для получения информации о теории и практике конструирования человекоподобных роботов. Они хотят именно этого, и именно этого я не хочу им дать.

– Прекрасно. Благодарю вас, доктор Фастальф.

– Не стоит благодарности. А теперь не могу ли я вернуться к тому, что я говорил? Жискар сообщил, что после их ухода к вам приставали чужие роботы. Вы говорили с ними довольно бессвязно, а потом вас нашли под дождем в бессознательном состоянии.

– Чужие роботы действительно приставали ко мне. Мне удалось отделаться от них и отослать обратно, но я подумал, что разумнее будет уйти из машины, чем ждать их возвращения. Может, я плохо соображал, когда принял это решение. Жискар как раз такого мнения.

Фастальф улыбнулся.

– У Жискара простейшая во Вселенной точка зрения. У вас есть какая-нибудь идея, чьи это роботы?

Бейли вертелся в кресле и, казалось, никак не мог усесться удобно. Он спросил:

– Председатель еще не пришел?

– Нет, но вот-вот будет. И Амадейро, глава Института, с которым, как мне говорили роботы, вы вчера встретились. Я не уверен, что это было разумно. Вы вывели его из себя.

– Мне нужно было повидать его. И он не выглядел раздраженным.

– Однако, в результате того, что он назвал клеветническими выпадами и вашей непроходимой глупостью в профессиональном отношении, он вынудил Председателя к немедленным действиям.

– В каком смысле?

– Работа Председателя – поощрять встречу спорящих партий и вырабатывать компромисс. Если Амадейро желает встретиться со мной, Председатель не может возражать, тем более – запретить. Он должен устроить встречу, и, если у Амадейро достаточно доказательств против вас – а найти их против землянина очень просто – это конец расследованию.

– Возможно, доктор Фастальф, вам не стоило вызывать на помощь землянина, учитывая, как мы уязвимы.

– Может, и не стоило, но я ничего больше не мог придумать. И сейчас не могу, так что должен предоставить вам самому убедить Председателя принять нашу точку зрения… если вы можете.

– Все на мою ответственность? – кисло спросил Бейли.

– Целиком на вашу, – спокойно ответил Фастальф.

– Нас будет только четверо?

– Фактически трое: Председатель, Амадейро и я. Мы – два принципиальных спорщика, так сказать. Вы тут четвертая сторона, вас только терпят. Председатель может приказать вам уйти, поэтому я надеюсь, что вы не сделаете ничего, что рассердит его.

– Постараюсь.

– Кстати – простите мою грубость – не протягивайте ему руку.

– Не буду, – сказал Бейли, вспыхнув от смущения при мысли о своем недавнем жесте.

– И будьте неукоснительно вежливы. Никаких злых обвинений. Не настаивайте на утверждениях, которые здесь не поддерживают.

– Вы хотите сказать, чтобы я не пытался заставить кого-то выдать себя. Например, Амадейро.

– Да, да, не делайте этого. Вас сочтут клеветником, и это будет контрпродуктивно. Поэтому – будьте вежливы! Если вежливость маскирует атаку, мы не спорим. И не говорите, пока вас не спросят.

– Как же это получается, доктор Фастальф? Сейчас вы полны советами об осторожности, а раньше ни разу не предупредили меня об опасностях клеветы.

– Да, это моя вина. Для меня это настолько очевидно, что мне и в голову не пришло объяснять.

– Да, я так и подумал, – проворчал Бейли.

Фастальф поднял голову.

– Я слышу звук машины и слышу шаги моего робота, идущего к входной двери. Думаю, приехали Председатель и Амадейро.

– Вместе?

– Наверняка. Видите ли, Амадейро посоветовал устроить встречу в моем доме, это дает мне выгоду быть на своей территории. А он, таким образом, имел шанс, якобы из вежливости, предложить Председателю привезти его сюда. Это даст ему несколько минут частной беседы с Председателем.