Роботы утренней зари - Страница 38

– В каком смысле?

Бейли не дал прямого ответа.

– Глэдис, я рад, что воспоминание обо мне так много значило для вас. Когда я был на Солярии, мне и в голову не приходило, что я произвел на вас такое впечатление. Но даже если бы пришло, я не пытался бы… вы понимаете.

– Я понимаю, – мягко сказала она, – но и попытка была бы бесполезной: я бы не могла.

– Я знаю. И теперь не сделал бы такого, как вы сказали, предложения. Одно прикосновение, момент сексуального понимания – больше ничего не нужно. Вполне вероятно, что этот момент неповторим, и его нельзя пачкать глупыми попытками к возобновлению. По этой причине я не… предлагаю себя. Моя неудача могла бы оказаться еще одной пустышкой для вас. Кроме того…

– Да?

– Как я уже говорил, вы сказали мне больше, чем вы думаете. Вы сообщили, что история не кончилась на вашем отчаянии.

– Откуда вы знаете?

– Рассказывая мне об ощущении, которое дало вам прикосновение к моей щеке, вы сказали, что только теперь поняли, как были тогда близки к оргазму. Затем вы сказали, что секс с аврорцами не был успешен, и, следовательно, в этих случаях вы не испытали оргазма. Однако, вы должны были испытать его, Глэдис, чтобы судить о ваших ощущениях. Иначе говоря, у вас был любовник, и вы узнали любовь. Если это не доктор Фастальф, то значит, был кто-то другой.

– Ну и что? Разве это касается вас?

– Не знаю, касается или нет. Скажите, кто он, и если будет ясно, что это не мое дело – покончим с этим.

Глэдис молчала.

– Если вы не хотите сказать, то я сам скажу вам. Я уже говорил, что не намерен щадить ваши чувства.

Глэдис продолжала молчать.

– Кто-то должен был быть, Глэдис, и ваша скорбь по поводу потери Джандера чрезмерна. Вы выслали из комнаты Дэниела, потому что его лицо напомнило вам Джандера. Если я ошибся, решив, что Джандер Пэнел… – он сделал паузу и затем резко закончил: – что робот Джандер Пэнел был вашим любовником – скажите.

– Джандер Пэнел, робот, – прошептала Глэдис – не был моим любовником.

25

Губы Бейли беззвучно зашевелились в безошибочном трехсложном восклицании.

– Да, – сказала Глэдис, – «О, дьявол!». Вы ошеломлены? Почему? Вы не одобряете?

– Не мое дело – одобрять или не одобрять, – без выражения ответил Бейли.

– Это значит – не одобряете.

– Это значит, что я ищу только информацию. Какая разница между мужем и любовником на Авроре?

– Если двое живут в одном доме какое-то время, они говорят друг об друге «жена» или «муж».

– Какой период времени?

– В разных регионах по-разному. В городе Эос это три месяца.

– И в это время они воздерживаются от сексуальных отношений с другими?

– Почему? – Глэдис резко подняла брови.

– Я только спрашиваю.

– Исключительность на Авроре немыслима. К мужу или любовнику – безразлично. Секс для удовольствия.

– И вы тоже искали других, когда были с Джандером?

– Нет. Это был мой выбор.

– Другие предлагали себя?

– Случалось.

– И вы отказывали.

– Я всегда могу отказаться. Это часть неисключительности.

– Но вы отказывали?

– Да.

– А те, кому вы отказывали, знали причину?

– Что вы имеете в виду?

– Они знали, что у вас муж – робот?

– У меня был муж. Я не называю его мужемистероботом. Здесь нет такого выражения.

– Но они знали?

Она помолчала.

– Не знаю.

– Вы им говорили?

– Зачем бы я стала говорить?

– Не отвечайте вопросом на вопрос. Говорили вы им?

– Нет.

– Как вы могли избежать этого? Разве не естественно объяснить ваш отказ?

– Объяснений никогда не требуется. Отказ есть отказ, так его и принимают. Я вас не понимаю.

Бейли собрался с мыслями. Непонимание его и Глэдис не пересекалось, а шло параллельно. Он начал снова.

– На Солярии было бы естественным иметь робота в качестве мужа?

– На Солярии это немыслимая вещь. Мне и в голову не пришло бы подобное. На Солярии все немыслимо. И на Земле тоже. Разве ваша жена взяла бы когда-нибудь в мужья робота?

– Это не относится к делу.

– Возможно, но ваше впечатление – достаточный ответ. Мы с вами не аврорцы, но мы на Авроре. Я живу здесь два года и больше понимаю.

– Вы имеете в виду, что сексуальная связь человек-робот – обычное дело на Авроре?

– Не знаю. Знаю только, что это приемлемо, как приемлемо все, что касается секса все добровольное, дающее взаимное удовлетворение и не наносящее никому физического вреда. Кому какое дело, как индивидуум или любая комбинация индивидуумов находит удовлетворение? Кого тревожит, какие книги я читаю, когда ложусь спать или встаю, люблю ли кошек или не терплю розы? Так же относятся на Авроре и к сексу.

– Да, на Авроре, но вы родились не на Авроре и воспитывались не на их лад. Вы только что говорили, что не приспособились к этому безразличию в сексе, а сейчас его защищаете. Вы выражали отвращение к многократным бракам и неразборчивости в связях. Вы не говорили тем, кому отказывали, о причине отказа потому, возможно, что в глубине души стыдились иметь мужем Джандера. Может, вы знали, или подозревали, или просто предполагали, что такое необычно даже на Авроре – и вы стыдились.

– Нет, Илия, я не стыдилась. Если муж-робот необычен даже на Авроре, то это, возможно, потому, что не обычны такие роботы, как Джандер. Роботы на Солярии, на Земле и на Авроре – если не считать Дэниела и Джандера – могут дать лишь самое примитивное сексуальное удовлетворение. Они просто приспособление для мастурбации, механический вибратор, и больше ничего. Когда будет много человекоподобных роботов, появится и секс человек-робот.