Роботы утренней зари - Страница 35

Ее рука оставалась поднятой не дольше секунды, через несколько секунд робот принес поднос. Робот был даже более примитивным, чем Жискар, но ловко расставил чашки налил чай, подал маленькие сэндвичи и мелкое печенье.

– Как вы это делаете, Глэдис? – с любопытством спросил Бейли. – Вы только поднимаете руку, а робот уже знает, чего вы хотите.

– Это не сложно. Когда я поднимаю руку, искажается небольшое электромагнитное поле, постоянно находящееся в комнате. Разное положение руки и пальцев вызывает разные искажения, и мои роботы воспринимают эти искажения, как приказы. Я пользуюсь самыми простыми приказами – иди сюда! принеси чаю! – и тому подобными.

– Я не заметил, чтобы доктор Фастальф пользовался такой системой у себя дома.

– Это солярианская система, и я ей пользуюсь. Кроме того, я всегда пью чай в это время, и Бурграф знает это.

– Это Бурграф?

Бейли с интересом взглянул на робота. Привычка быстро родит безразличие. В один прекрасный день он вообще перестанет замечать роботов. Но он не хотел этого. Он хотел, чтобы их не было здесь.

– Глэдис, я хотел бы остаться с вами вдвоем. Даже без роботов. Жискар, выйдите к Дэниелу. Вы можете остаться на страже и там.

– Слушаюсь, сэр, – сказал Жискар, приведенный в сознание звуком своего имени.

Глэдис это, кажется, показалось забавным.

– Какие вы, земляне, странные. Я знаю, что на Земле есть роботы, но вы, похоже, не умеете управлять ими. Вы выкрикиваете приказы, словно роботы глухие. – Она повернулась к Бурграфу и тихо сказала: – Бурграф, никто из вас не войдет в комнату, пока я не позову. Не мешайте нам ни под каким предлогом.

– Слушаю, мэм, – сказал Бурграф, оглядел стол, проверяя, не упустил ли чего-нибудь, и вышел из комнаты.

Бейли в свою очередь посмеялся, но про себя. Голос Глэдис был тихим, но тон такой резкий, как у сержанта, обращающегося к новобранцу. Но чему, собственно, он удивляется? Давно известно, что слабости другого легче увидеть, чем свои.

– Ну, вот, Илия, мы одни. Даже роботы ушли.

– Вы не боитесь остаться наедине со мной? – спросил Бейли.

Она медленно покачала головой.

– Чего мне бояться? Жест, испуганный возглас – и роботы тут же появятся. Ни один космонит не боится другого. Это не Земля. А почему вы спросили?

– Потому что боятся не только физического действия. Я ни в коем случае не допустил бы какого-либо насилия или дурного обращения по отношению к вам. Но вы не боитесь моих вопросов и того, что может открыться? Помните, что здесь не Солярия. Там я симпатизировал вам и намеревался доказать вашу невиновность.

– А теперь вы мне не симпатизируете? – тихо спросила она.

– На этот раз убит не муж, и вас не обвиняют в убийстве. Уничтожен всего лишь робот, и, насколько я знаю, вас ни в чем не подозревают. Так что моя проблема – доктор Фастальф. И для меня чрезвычайно важно – о причинах сейчас говорить нет нужды – доказать его невиновность. Если дело обернется так, что пострадаете вы – я не смогу этому помочь. Я не сойду со своего пути ради вас. Я говорю вам это открыто.

Она подняла голову и надменно посмотрела на него.

– С какой стати я пострадаю от чего бы то ни было?

– Может быть, без вмешательства доктора Фастальфа мы как раз и обнаружим это, – холодно сказал Бейли. Он ткнул в сэндвич маленькой вилочкой (взять его рукой означало, что все остальные окажутся для Глэдис непригодными), переложил на свою тарелку, затем сунул в рот и запил чаем. Она тоже ела сэндвич за сэндвичем и пила чай, и оба остывали от раздражения.

– Глэдис, – сказал он, – мне нужно точно знать о ваших взаимоотношениях с доктором Фастальфом. Вы живете почти рядом, у вас даже роботы практически общие. Он явно заботится о вас. Он не старается доказать собственную невиновность, разве что утверждает, что невиновен, а вас сразу же кинулся защищать, как только я усилил допрос.

Она слабо улыбнулась.

– Что вы подозреваете, Илия?

– Не уклоняйтесь. Я не хочу подозревать. Я хочу знать.

– Доктор Фастальф говорил вам о Фании? Вы не спрашивали его, жена она ему или только сотрудница? Спрашивали вы, есть ли у него дети?

Бейли почувствовал себя неловко. Он должен был спросить. В смежных квартирах перенаселенной Земли дорожили уединением именно потому, что ему все угрожало. На Земле практически невозможно не знать обо всем, что касалось семейных дел соседей, поэтому никто ни о чем не спрашивал и делал вид, что не знает. Здесь, на Авроре, конечно, не придерживались земных обычаев, однако Бейли автоматически держался их. Дурак!

– Нет, еще не спрашивал. Скажите.

– Фания его жена. Он женился много раз, конечно, последовательно, хотя на Авроре случается, что у кого-то одновременно несколько жен или мужей. – Она сказала это со смесью отвращения и оправдания. – На Солярии это неслыханное дело. Тем не менее, этот брак доктора Фастальфа, видимо, скоро расстроится, и оба будут искать новых привязанностей, хотя часто бывает, что один или оба супруга не дожидаются расторжения брака. Я не понимаю такого небрежного отношения, Илия, но знаю, что на Авроре именно так. Доктор Фастальф, насколько я знаю, скорее пуританских взглядом: он всегда придерживается того или иного брака и не ищет никого на стороне. На Авроре это считается старомодным и глупым.

– Я что-то читал об этом, – кивнул Бейли. – Как я понял, брак заключается с намерением иметь детей.

– В теории – да, но в наше время мало кто это принимает всерьез. У доктора Фастальфа уже есть двое детей, больше ему не полагается, но он все-таки женился и просит разрешения на третьего. Ему, конечно, откажут, и он это знает. А другие даже не утруждают себя просьбами.